Анна Данилова - Тарантелла, или Танцы с пауками. Поцелуй тарантула и закрой глаза…
Вот и все объяснение. Кроме того, если мне потребуется лес или кирпич, песок или щебень, стекло или я не знаю, что – мои пациенты всегда сделают для меня все, чтобы я только не попросил…
– Резонно. Я бы тоже написала про тебя отдельную книжку, если бы ты меня лечил… Ну все, мне пора… проводи меня до калитки, а дальше я доберусь сама…
Ошеров хотел ее поцеловать, но она отстранилась. Глядя на этого доктора, такого преуспевающего и умного, который, несмотря ни на что, сотворил свой собственный мир в большом мире хаоса, она поняла, что недооценила его в тот день, когда позволила вести себя с ним так легкомысленно…
– Если честно, то мне бы не хотелось, чтбы ты вспоминал меня такой, какой видел там, в больнице, на кушетке… Не знаю, что на меня тогда нашло…
– Это все объяснимо: шел снег, в больнице никого не было, в кабинете, где стояла кушетка оказались двое: мужчина и женщина. Не бери в голову, такое иногда бывает… Так ты действительно уезжаешь?
– Да, завтра, наверно. С вашими убийствами и так все ясно: Любу зарезал Аржанухин, а Ларису занесло на ферму какое-то сексуальное приключение, свидание… Просто у нее оказалось слабое сердце… Видишь, как все просто…
– Может, ты и права… Но я не обещаю тебе, что не буду вспоминать тебя такой, какой хотел бы видеть каждый день: страстной, неуправляемой и умной во всем, что касается чувственности… Это тоже дар…
Она вышла от Ошеровых с чувством выполненного долга. Доктор так ничего и не понял.
Глава 13
Люся
– Я знаю, кто убил этих женщин, и Ларису, и Любу, – сказала с порога Наталия, отряхиваясь от снега и радуясь тому, что она, наконец, в тепле, где есть возможность поужинать в компании приятных ей людей.
Логинов помог ей раздеться.
В гостиной было накурено: Ведерников и Селезнев пили пиво, грызли соленые орешки и отдыхали душой и телом. Вместе с Логиновым они составили очень гармоничную троицу.
– А где же Люся? – удивилась наталия, когда поняла, что ее нигде нет. – неужели до сих пор не пришла?
– Нет, ее не было… Мы здесь немного похозяйничали, сварили картошки, купили селедки… Я все приготовил, мы ждали только тебя…
– Игорь, я не сяду есть, пока мы не найдем Люсю… Может, подождете еще немного? – обратилась она к Володе с Толиком. – Мы сейчас только сходим к ней на квартиру – туда и обратно, и все…
Игорь накинул полушубок, Наталии снова пришлось одеваться, но уже через полчаса они стучали в Люсину квартиру, которую нашли с большим трудом, поскольку она находилась на другом конце деревни.
– Бестолку стучать, ты же видел, что свет в окнах не горит… Но, если сможешь, открой… Я прихватила на всякий случай инструмент… – И она достала из сумочки связку отмычек, которыми обзавелась еще осенью.
Они открыли дверь и вошли в квартиру.
– Если сейчас окажется, что она лежит в ванне с перерезанными венами, я себе этого никогда не прощу…
Но Люси, к счастью или к несчастью, нигде не было…
Они вышли из квартиры в подъезд. Наталия сунула руку в карман шубы, чтобы достать сигареты, но снова наткнулась на письмо Логинова.
– Смотри, ношу с собой, как реликвию… – она повертела конверт перед самым носом Игоря. – Спасибо за письмо… Это было так мило…
Логинов, схватив ее за запястье, взял из ее пальцев конверт:
– Это не мое письмо… Ты что-то напутала.
Наталия взглянула на конверт: это был не тот конверт. К тому же, он был запечатанным. Она вскрыла его, достала сложенный напополам листок и быстро пробежала по нему глазами: «Уезжайте немедленно. Теперь Ваша очередь.»
Она протянула письмо Логинову:
– Игорь, что бы это значило?
– А где ты только что была?
– У Ошеровых. Но письмо могло пролежать в кармане и день, и два… Мне страшно…
– Тогда я тебя увезу отсюда… Может, хотя бы на этот раз
ты по-настоящему испугаешься и уедешь…
– Но что значит «Ваша очередь»?
– А ты что, маленькая? Не понимаешь? Смотри, когда поймешь, поздно будет… Пойдем отсюда… Здесь кошками пахнет…
Они довольно долго блуждали по поселку, проваливаясь в снег и чертыхаясь, пока, наконец, не услышали музыку.
– Здесь что, поблизости клуб?
– Вообще-то нет… Может, просто люди отдыхают… Кстати, вы там расслабляетесь, а кто работать-то будет? Надеюсь, ты ничего не рассказал им про Ванеева?
– Рассказал, – сказал Логинов и вздохнул. – Можешь меня, конечно, прибить, но ведь это же так важно…
Она остановилась и с трудом сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину, сжала кулаки:
– Да как ты посмел? Я же тебя просила! Это МОЯ РАБОТА. Это Я ездила в город и искала прокат… Почему ты вечно ставишь меня в идиотское положение? И что они сделали с Ванеевым?
– Арестовали его, – Логинов отвернулся, чтобы не видеть лица взбешенной Наталии. Чувство долга вновь взяло верх над его любовью к этой неспокойной женщине.
– Негодяй! Не хочу тебя видеть… Ты же мне все испортил.. Понимаешь ты или нет?
– Сейчас с ним разбираются… Ты можешь назвать адрес того пункта проката, где он брал эти костюмы?
– Может, тебе и ключи от дома, где улики лежат? Прошелся своими грубыми сапожищами по моему расследованию, все испортил, взял не того, кого надо было… И зачем я, дура, только тебе все рассказала?
– Да успокойся ты, на самом-то деле…
– Я ненавижу тебя, твою упертость, никому не нужную принципиальность, отсутствие элементарного желания как-то улучшить свою жизнь, обеспечить свою любимую женщину, наконец… Для тебя существует только удовлетворение собственных амбиций и все. А для меня существует весь мир, большой и светлый, как Елисейские поля и сложный как философия Бунюэля… Что ты вообще знаешь о жизни? Видел ли ты эту самую жизнь иначе, чем посредством трупных пятен, отпечатков пальцев и запахов разлагающихся трупов? Ты ограничен, как оконная рама.
Так, истеризуясь по поводу того, что ей испортили весь ход расследования и понимая, что ей теперь делать в Вязовке, в принципе, нечего, поскольку инициатива ускользнула из ее рук, и довести дело до конца ей просто не дадут в силу определенных причин, она вышла в сопровождении онемевшего от всего услышанного Логинова… к ферме.
Остановилась и замолкла на полуслове. Откуда-то, со стороны молочного склада или даже дальше, доносилась музыка. И настолько знакомая, что наталию бросило в жар.
– Тарантелла! – крикнула она. – Там кто-то пляшет тарантеллу… Пойдем скорее… Это же ферма, где нашли
Ларису Ванееву… Смотри, видишь сторожа? Он, скотина, опять спит.. пьяный… Боже, посмотри, что тут…
Она забежала за молочный склад и нетвердой от страха походкой подошла к двери, ведущей в какой-то большой сарай, ярко освещенный изнутри. Там, в центре сарая на соломе лежала женщина в красной юбке и белой блузке… Голова ее была запрокинута, под расстегнутой блузкой, на груди блестели капли пота… Влажными были и волосы, разметавшиеся по соломе… Раскинутые руки, разведенные в сторону ноги, задравшаяся юбка, открывающая взгляну стройные, обтянутые белыми чулками бедра…
